Жить, развиваться и процветать
Человеку помогает память.
Подвиг отцов нам нельзя забывать!
Подвиги множить должны мы и славить.
Курнев Захар, читатель библиотеки им. М. Цветаевой, читает стихотворение А. Твардовского "Рассказ танкиста"
«Мы выжили!»
Рассказ основан на реальных
событиях.
Автор : Воробьёва Мария Сергеевна,
читательница библиотеки им. М. Цветаевой (дата рождения 01.12. 1979)
Каждую
весну Гинда Яковлевна ездила в Польшу. За несколько дней до отъезда она обычно
вручала мне запасную связку ключей и наказывала кормить килькой её старого
пепельно-серого кота Йозефа. Зачем Гинда Яковлевна каждый год ездила в Польшу?
Как-то я робко задала ей этот вопрос. «К одному человеку. Хорошему...», -
лаконично ответила она. Я подумала,
помню, что у бабушки Гинды есть, вероятно, тайная любовь…
Лишь недавно, в начале мая
2008 года, я узнала о том, к кому же ездила моя соседка в далекую Варшаву.
Однажды, зайдя к Гинде
Яковлевне с резервной связкой ключей от её квартиры (соседка только что
вернулись из Варшавы), я увидела, как она, всегда такая жизнерадостная и
оптимистичная, тайком утирает слёзы, прячущиеся в лучиках-морщинках. «Простите
меня, я, наверное, не вовремя…Как съездили? Что-то случилось?», - бормотала я.
«Ирена Кржановска… Сендлер умерла» «Какая Ирена?», - недоумённо проговорила я.
«А ты не знаешь про Ирену Сендлер?» «Нет, а кто это?»
Соседка, показав мне рукой на
кресло, начала свой рассказ.
В 1941 году мы с Марком, моим
старшим братом, оказались в варшавском гетто. Родители мои исчезли. Я не смогла
сохранить в памяти даже их лиц. Мне было тогда около пяти лет, брату восемь.
Голод в гетто был страшный, каждый день мы слышали ужасающие новости о том,
сколько людей со звездой Давида на одежде умирает от истощения. Мы как-то
умудрялись держаться. Однажды, когда мы с Марком сидели у стены какого-то дома,
прижавшись друг к дружке, к нам подошла круглолицая молодая женщина в тёмном
пальтишке. Она присела на корточки, спросила наши имена и протянула краюшку
хлеба Марку. Он, не говоря ни слова, передал хлеб мне. Я никогда не забуду
запах той краюшки. Тот, кто пережил войну, знает, что самый лучший в мире запах
– это запах ржаного хлеба…
На следующий день брат умер от
истощения. Я, когда утром Марк не смог открыть глаза, долго не могла понять,
что с ним. Дёргала за холодные пальцы, звала, умоляла мне ответить …
Вскоре я на улице вновь
увидела ту круглолицую женщину. Она заметила, что я сижу уже одна. «Брат умер»,
- сказала я, когда та начала меня расспрашивать. «Следуй за мной», - прошептала
она, наклонившись к самому моему уху. Я оказалась дома у Ирены – так звали мою
круглолицую покровительницу. Помню, на груди Ирены висела маленькая иконка с
надписью мелкими буквами. «Что здесь написано, Ирена», - как-то спросила я,
ведь читать я ещё ни польском, ни на русском, ни на родном идише не могла. Она
ответила: «Гинда, здесь написано: «Я верю в Бога». И ты верь. Всё должно быть
хорошо…».
Помню простую мебель, изогнутую сероватую
лампу на столе, дощатый пол, в углу – большой узел с разными вещами. Из этого
узла Ирена достала мешковатое синее пальто, накинула на меня, спрятала под
островерхую шапочку мои чёрные кудряшки – своеобразную примету нации.
Помню, она повела меня в таком
виде в собор, где долго говорила о чём-то со священником. Только сейчас я
по-настоящему понимаю, как сильно она рисковала! Достаточно кому-нибудь было
сорвать с меня шапчонку– и всем стало бы ясно, что полячка скрывает у себя
еврейскую девочку. Мне повезло. Никто шапочки не сорвал. Я слышала, как Ирена
быстро-быстро по-польски говорит обо мне с какими-то людьми, жарко спорит,
доказывает что-то. Мне сложно было разобрать их тихую речь с многочисленными
«кш», «пш» (понимала я по-польски лишь в том случае, если мне говорили медленно
и внятно), но я догадывалась, что мне хотят как-то помочь.
Ирены прятала меня в своей
квартире несколько дней, и вот однажды ранним утром она разбудила меня и
сказала тихо: «Слушай меня очень внимательно. Сегодня я посажу тебя в большую
машину. В кузов. Ты накроешься брезентом и станешь сидеть тихо-тихо. В машине
рядом с водителем будет большая собака. Она может залаять, когда машина
остановится. Не бойся, собака не тронет тебя. Главное, чтобы ни случилось, ты
должна молчать. Поняла? Нельзя произносить ни звука!»
И вот я у огромного грузовика.
Помню, как меня подсаживают в машину, помогают забраться в кузов. Забившись в
самый дальний угол, я боюсь пошевельнуться, даже пытаюсь дышать потише.
Кажется, что сердце стучит предательски-громко. Мотор завелся, грузовик отъехал.
Мня укачало, от беспрестанных толчков, к которым я не привыкла, от голода, от
запаха брезента меня начало тошнить, хотелось заплакать, но я держалась из
последних сил – главное не произносить ни звука, не подвести Ирену. Вот
остановка. Слышится резкий, словно лающий голос какого-то человека. Я замираю,
хочется превратиться в жука, в муху, лишь бы стать незаметной… Тявкает пёс, но
я не пугаюсь, помню, что меня предупреждали об этом… Но вот машина снова
поехала. Опять началось мерное потряхивание. Я смогла как-то уснуть. Проснулась
от того, что какая-то старушка тихонько трясла меня за плечо: «Магда, проснись,
приехали». Магдой меня звала Ирена, выбрала для меня польское имя…
Так я оказалась в детском
доме, далеко от жуткого мира трущоб. Я
была первым еврейским ребёнком, которого Ирена Сендлер смогла вывезти из гетто.
Моё имя значилось под цифрой «1» в списке, который она тщательно составляла.
Бумаги с именами и фамилиями еврейских детей, с адресами детских домов, куда
дети отправлены из гетто, Ирена хранила
в простой стеклянной банке. Её она закапывала в саду у своей знакомой.
После войны Ирена Сендлер нашла
меня в детском доме. Я с трудом узнала в сгорбленной женщине с лицом землистого
цвета свою прекрасную Ирену. Оказалось, в середине войны она была арестована по
анонимному доносу. В гестапо на допрос пришла с той самой иконкой, на которой
было написано: «Я верю в Бога». Ирене фашисты переломали ноги и руки, до полусмерти избили, пытаясь узнать, кто
стоит за храброй полячкой, по чьему указу она действует. Разве можно им было
понять, что эта удивительная женщина действовала по собственной воле! Помню, в
одну из ночей, когда я ещё пряталась у неё, она мне сказала фразу,
запомнившуюся на всю жизнь: «Если человек тонет, ты обязан попытаться его
спасти, даже если ты не умеешь плавать».
Был оформлен протокол
расстрела Ирены Сендлер, отправлен по всем надлежащим инстанциям, но только
самого расстрела не было… К счастью, у Ирены были друзья, сумевшие её выкупить
у гестапо. С переломанными руками и ногами, с лицом, распухшим от зверских
побоев, её выбросили немцы из машины, проезжая по лесу. Ирену нашли друзья, снабдили документами на
новую фамилию. Когда закончилась война, Ирена отыскала заветную банку со
списками имён, адресов, начала искать спасённых еврейских детей. Так и отыскала
меня. Родителей моих расстреляли немцы в самом начале войны, и Ирена заменила
на какое-то время мне и отца, и мать, и всех на свете.
А потом я встретила
Александра, переехала с ним в Россию, как он хотел, работала на Горьковском Автозаводе, но каждый год, как бы
мне это ни было трудно (вспомни-ка, выехать за границу в
пятидесятые-семидесятые годы было почти так же сложно, как простому нижегородцу
отправиться на луну) в начале мая ездила к Ирене в её простенькую однокомнатную
квартирку в Варшаве…. 2008 год. Я только
что вернулась из Польши 11 мая (мы всегда с ней встречали 9 мая день Победы), Ирена была совсем слаба,
но я надеялась, что мне удастся ещё хотя бы раз к ней съездить… Она умерла 12
мая, в девяносто восемь лет…
В 2006 году, когда Ирене
Сендлер исполнилось девяносто шесть,
правительство Польши вдруг вспомнило о ней как о миротворце, даже
выдвинуло её на Нобелевскую премию мира. Может быть, слышали об этом? А кто
победил? Конечно, богач вице-президент США Альберт Гор за свою лекцию об энергосбережении.
Я спрашивала Ирену, не обидно
ли ей, что заслуженную премию так и не дали. Она сказала, что ей обидно лишь
из-за того, что не все еврейские дети, которых она вывезла из гетто, после
войны могли обрести своих родителей.
Ирена Сендлер спасла ДВЕ С ПОЛОВИНОЙ ТЫСЯЧИ ДЕТЕЙ!
Благодаря таким, как Ирена, мы
выжили!
"Блокадное детство моей
прабабушки"
Автор: Уварова
Елизавета, читательница библиотеки им. М. Цветаевой, ученица 8 «А» класса школы
№ 177
Впервые
поведала мне о жизни детей в блокадном Ленинграде моя прабабушка Лиза.
У
этих детей было особое, опалённое войной блокадное детство. Они росли в
условиях голода и холода, под свист пуль и разрывы снарядов и бомб. Это был
свой мир, с особыми трудностями, с
собственной шкалой ценностей. Среди детей Ленинграда боролась за своё право на жизнь и моя любимая прабабушка - Соколова (в замужестве Левакина) Елизавета Петровна.
Мне
повезло- повезло в том, что я могу слушать рассказы- воспоминания моей прабабушки,
которая была очевидицей и непосредственной участницей тех событий, которыми я
хочу поделиться с вами.
Эти
рассказы сбивчивы, не всегда полны.
Очень часто прабабушка заканчивает начатый рассказ словами "Ой, не помню
уже…". Ведь ей сейчас уже 85 год. Ей, той испуганной девочке, трудно до
мелочей вспомнить всё, что пришлось пережить. Но даже из того малого, что она
помнит, я могу понять какую муку и боль пережили эти люди.
Надеюсь,
что крупинки из воспоминаний моей прабабушки, также пополнят копилку
воспоминаний детей блокадного Ленинграда.
В
моей семье живёт четыре поколения женщин: я, моя мама, моя бабушка и глава семьи - моя прабабушка (между собой мы
её ласково называем бабушка).
Моя
прабабушка - Левакина Елизавета Петровна
(в девичестве Соколова) родилась 28 июля 1930 года в городе Ленинграде.
Моя
прабабушка была младше меня, когда ей пришлось пережить весь ужас обстрелов,
голода и холода.
Говорят
у войны не женское лицо. А чьё лицо у войны? И есть ли у неё лицо? НЕТ. Я смею судить
по рассказам и воспоминаниям моей прабабушки о том, что у войны нет лица, а
есть гримаса, гримаса ужаса, страха, боли и смерти.
22
июня 1941 года для всех советских людей
и начался тот самый ужас, который длился долгие четыре года. Нынешнему
поколению теперь трудно понять, как люди, взрослые и дети переживали грохот
бомбёжек, взрывы снарядов, предательство и голод.
Гитлер,
во что бы то ни стало хотел уничтожить Ленинград- «колыбель революции». Войска
фашистов упорно наступали на город и 8 сентября 1941 года кольцо вокруг города
замкнулось.
Люди,
жившие в городе, ещё не понимали - на что они обречены, что им предстоит
перенести и выдержать, какие муки выпали на долю взрослых, как им придётся
спасать от голода и хоронить измученных голодом, холодом и страхом детей. Но
несмотря на выпавшие страдания, жители обороняли город и старались спасти
памятники культуры своего родного города.
Со
своей семьей прабабушка жила на 12 линии Васильевского острова в пятиэтажном
кирпичном доме. Там же находились Бадаевские продовольственные склады и большой
сахарный завод.
По
рассказам прабабушки, именно с них и началась бомбежка Ленинграда. Это делалось
для того, чтобы лишить город продовольствия. Город был окружён фашистами, и ждать подвоза продовольствия было неоткуда.
Когда склады и завод были разгромлены, дети бегали посмотреть, как по земле
течёт растопленное сливочное масло, а в воздухе стоял устойчивый запах жжёного
сахара. Взрослые люди плакали, глядя, как
горят крупы, консервы, мука. Они понимали, на что обрекли их и их детей.
Город бомбили часто, и людям приходилось
выходить из дома, чтобы спуститься в бомбоубежище. Но, к сожалению, человек
привыкает ко всему. К грохоту бомбёжек, как это ни странно, тоже привыкли.
Семья
прабабушки, как и многие другие их соседи, перестали спускаться в бомбоубежище, ведь убитым можно было стать и
по дороге в него. Рушились дома и многие погибали под обломками стен.
Прабабушка из окна своей квартиры видела, как убило соседнего мальчишку. Он возвращался
домой, взорвалась бомба, сброшенная с самолёта. Мальчик не успел вбежать в
парадное, его убило осколками бомбы. После этого прабабушку, как самую
маленькую в семье, перестали выпускать из дому. Так до эвакуации прабабушка
практически не выходила из дома на
улицу.
В
сентябре 1941 были выданы продовольственные карточки. На детскую карточку
полагалось 300 граммов хлеба в день. В доме на тот момент оставались ещё
какие-то продукты. Крупа, мука, растительное масло, соль очень быстро
заканчивались. Ещё работал папа и получал рабочую карточку. На войну его не
взяли из-за болезни, у него был
туберкулёз. А вот в октябре месяце
началось самое страшное. На детскую карточку уже выдавали 125 граммов хлеба. Но
ведь и хлеб был не похож на хлеб, каким
его знаем мы. Буханки были большими, но выпечен он был из отрубей с
добавлением опилок и
какого-то клея. Был он тяжёлый, липкий, вяз на зубах.
Прабабушка
рассказывает, что не съедала хлеб сразу, а лепила из него разные маленькие
фигурки, потом по одной брала их в рот и
сосала его, это помогало не то чтобы
утолить голод, кушать хотелось всегда, но на какое- то время забыть нестерпимом желании поесть. На взрослую
карточку хлеба полагалось ещё меньше, поэтом
весь хлеб, положенный на день складывали вместе и делили на всех членов
семьи поровну. Карточки отоваривали, простаивая в огромных очередях.
Зима
1941 года выдалась на редкость суровой, морозной, лютой. Люди прятали карточки
глубоко под одежду, по городу шныряли сотни воров. Они обворовывали не
только живых людей, но и обшаривали трупы, которые к тому времени, уже лежали
на улицах. Люди умирали там, где их застанет смерть, от голода - обессиленные,
от мороза - замёрзшие. А потеря карточек была равносильна смерти. К сожалению,
бывали случаи, как слышала из разговоров взрослых прабабушка, когда родители из двух детей, кормили только одного
и так за счёт другого он оставался жить,
второй ребенок погибал от голода. Так, родители, обрекая одного из детей на голодную
смерть, спасали второго ребёнка, что бы хоть один из двоих остался в живых.
Электричества
и отопления не было. Прабабушка рассказывает, что от холода она спасалась, сидя
на трубе печурки, которая стояла в комнате и
служила средством отопления и, очень слабеньким, но источником света,
одновременно. Сначала эту печурку топили
какими-то дровами, находили на улице, собирали мебель из разрушенных домов.
Когда этого источника отопления не стало, начали разбирать пол в квартире.
Отрывали доски и топили ими печурку. Но и это очень быстро заканчивалось.
Папа прабабушки был членом Коммунистической
партии Советского Союза и в доме было много книг, в том числе собрания сочинений
Владимира Ильича Ленина. Вот эти книги впоследствии спасли от холода мою
прабабушку. Прабабушка вспоминает, что именно эта печурка, как живое существо
из довоенной жизни напоминало о тёплой сытной жизни без разрыва снарядов и
разрыва бомб.
А
зима брала своё. Людям казалось, что
таких жестоких зим не было никогда.
За водой ходили на Неву, водопровод не работал. Сама прабабушка,
конечно, за водой не ходила, но хорошо помнит, как ходили её старшая сестра и мама.
Обессиленные от голода люди ползли за водой по льду, спускались к лунке,
набирал воду, но подняться вверх по льду
было невыносимо трудно. Вода разливалась и тут же замерзала. На коленях ползли
люди вверх, цепляясь замёрзшими непослушными руками за выемки во льду, с
огромным трудом ползли и ползли от проруби. Вода - это жизнь. Можно было попить горячего кипятка, а можно было заварить
чай.
А чай! Вкус
этого чая прабабушка
помнит и сейчас.
А заваривали этот
блокадный чай из
сена. Прабабушка рассказывает,
что в
комнате стояло большое
кресло. Сегодня мы твёрдо
уверены, что из кресла
чай не сваришь,
и даже посмеёмся
как такое возможно. Конечно, из
современных кресел чай
не заваришь. А тогда!
В то время
кресло было набито
соломой. Вспоров обивку кресла,
из него доставали
ту самую солому
и заваривали чай. Он пах
травой, и этот напиток
согревал и, хоть не на
долго, но притуплял чувство голода.
Я однажды
спросила у прабабушки: « Почему нельзя
было растапливать снег, ведь
если зима была
такой холодной, то и
снега должно быть
много?» Прабабушка ответила: «Снег
топить было нельзя,
он был грязным и пах порохом!»
Я уже
говорила, что прабабушку на
улицу не выпускали, да
и сил уже не
было куда-то ходить, но
её мама, возвращаясь с
улицы, рассказывала как люди
без сил замертво падали
прямо на ...тротуарах. Во дворах
до войны было
много кошек, собак, летало много
голубей. Что, изредка,
варила мама прабабушки, она не
знает, из чего были
сварены те редкие
похлёбки, она тоже
не знает. Она знает
только одно, что кошки,
собаки и голуби
исчезли из дворов
города очень быстро. Да
и не интересовало
оголодавших детей из
чего что-то варилось,
лишь бы варилось.
Варили ремни
из кожи, они становились
мягче и их
можно было жевать. Ещё
варили костяные пуговицы. Этот отвар
из ремней и пуговиц
можно было пить,
и он тоже
спасал от голода.
Прабабушка и
сейчас кушает немного
и очень аккуратно, и обязательно с хлебом. Она всю
жизнь считает, что в доме обязательно должен быть запас муки, сахарного песка,
соли и спичек. И обязательно хозяйственное мыло. До сих пору нас есть в доме
запас свечей, их, много, но прабабушка
не разрешает их выбросить. Когда она
рассказывает, она плачет. Слёзы
сами по себе
текут даже тогда, когда
она этого не
хочет. Она не может
понять, что я, не доев
яблоко, выбрасываю его в
мусорное ведро, не понимает , когда ем
без хлеба. Начинает приводить
примеры блокадного детства
и получается очередное
воспоминание.
Вот например, была у
них тётка (сестра её
папы) и работала
она в маленькой
пекарне. Как-то позвала тётка
прабабушку с её
сестрой Валей к
себе домой. Попросила их
убрать ей квартиру,
а за работу
дала им буханку
хлеба. Спрятав эту буханку
под одежду, что бы
по дороге никто
не отобрал, они
пришли домой и отдали
хлеб своей маме,
а мама не
дала им отрезать
даже ни кусочка, а
положила эту буханку
на верх высокого
шкафа (очень хорошо она
знала свою родственницу). Голодные дети
не могли достать
хлеб со шкафа,
да и ослушаться
маму было нельзя. Представьте себе,
как две пары детских
голодных глаз, три
дня смотрели на
этот хлеб!!! Голод брал
своё. Сердце матери не
выдержало и она
начала отрезать от
буханки маленькие кусочки. Хлеб был съеден, а через некоторое
время появилась та самая тетка и попросила вернуть хлеб. Как не объясняла, как
не умоляла тетку мама прабабушки, что дети голодные, что не было сил смотреть
на хлеб, что его съели и вернуть его нет возможности, тетка слушать ничего не
хотела. Я не понимаю, как выглядит джаккардовый костюм, но его пришлось отдать, а к нему
красивый китайский чайный сервиз. Кто-то умирал от голода, а кто-то
спекулировал хлебом. Спекулянты скупали дорогие фотоаппараты, драгоценности,
хорошую дорогую одежду, меняли это все на хлеб, консервы. А у
этой же тётки
в буфете лежали
заплесневевшие буханки хлеба.
Сухие рассказы
прабабушки я сначала
воспринимала, как что- то не
реальное, трудно себе представить
голодное детство, страх перед
бомбёжками, желание согреться, когда
во время этого
рассказа ты кушаешь
виноград. Но стоит поднять
глаза и встретиться
взглядом с глазами
прабабушки, начинаешь понимать ту боль
и страдания, которые
пережила моя прабабушка.
К
Новому году я ежегодно получаю свою
порцию подарков. И для
меня мало что значат
три-четыре коробочки конфет,
я конфеты ем
постоянно. А вот
прабабушка очень хорошо
помнит Новый 1942 год.
Маленьких детей собрали
в каком-то подвале, поздравили их
с Новым годом
и выдали в
подарок по маленькому
кулёчку сухофруктов.
Конечно, компот из
них не варили, ели
сушёные ягодки, как конфетки
и слаще них
не было ничего
на свете.
Отец прабабушки
был не пригоден
к военной службе,
я об этом уже
говорила. От постоянного недоедания, очень холодной зимы
он слёг в
январе 1942 года,
а в марте
месяце умер. Во
время блокады людей
не хоронили, как мы
это понимаем. Прабабушка помнит,
что его завернули
в простыню и
просто вынесли в
подъезд под лестницу,
куда и складывались
все трупы. Ночью трупы
вывозили. Кто, как, куда их
увозили? Этого прабабушка не
знает, но когда мы
бываем в Санкт-Петербурге,
обязательно посещаем Пискарёвское
кладбище и кладём
букетик цветов к
огромному квадрату земли
с табличкой "1942
год". Прабабушка предполагает, что именно
там, в огромной братской
могиле и похоронен
её папа. Хоронить замученных людей
было некому, голодали все. Поэтому
трупы просто сваливали
в огромную яму,
не думая о мёртвых, думая
о живых. Ведь
распространения инфекций боялись
больше всего. Прабабушка рассказывала, что унитазы
не работали, фикалии выносили, а
то и выливали
просто из окон
прямо во двор
дома. Да и не помнит она, чтобы
они часто ходили
в туалет ( просто в
ведро). На морозе всё
это замерзало, но в
апреле начало таять
и обессиливших людей
попросили всё убрать, чтобы
не было заражений.
В апреле
1942 года дом разбомбили. В
тот момент, когда упала бомба,
все находились дома, был вечер. Прабабушка говорит,
что даже сразу
не поняли, что произошло. Но
комната вдруг наполнилась
дымом и осколки
стекла и штукатурки
разлетелись в разные
стороны. Все упали на
пол, а прабабушку волной отнесло в
сторону от родных. Так
в пыли и
дыме они искали
друг друга.
Когда
вышли на
улицу увидели, что от
пятиэтажного дома остались
только три этажа.
Окна, двери, лестницы были
перекошены и разбиты.
Их квартира была разбомблена и
тогда они, чтобы
не скитаться по городу, заняли свободную
квартиру на первом
этаже. Таких в то время
было много. Но этого
делать было нельзя.
Прабабушка помнит, как
к ним пришли
и вынудили эвакуироваться. Несколько суток
они провели на
Финляндском вокзале. Но это
произошло уже летом , когда
было тепло. Затем их
долго везли поездом.
Оказалось , их везли к
Ладожскому озеру (станции назначения
прабабушка не помнит), там
прождали сидя на улице
трое суток прибытия
катеров. А накануне, в
ночь перед посадкой
на катер, прабабушкиной маме
приснился апостол Пётр, и , положив ей
на плечо руку, сказал
чтобы она не
волновалась, что всё будет
хорошо. Прибыло три катера, людей
рассадили и они
поплыли. Моя прабабушка с
мамой и сестрой
попали на средний
катер. Плыли по так
называемой " дороге жизни". На глазах
перепуганных людей, первый и
последний катера были
потоплены фашистскими самолётами.
В живых остались только
те, кто находился
на среднем катере, к
моему счастью и
моя прабабушка. Затем их
привезли на какую-то
станцию и разместили
по "теплушкам" ( телячьим
вагонам) и отправили
на Алтай.
Вдали от дома…
Выехав из
Ленинграда летом, на Алтай
они прибыли глубокой
осенью, ближе к зиме. Разместили их
в бараке в
маленькой комнатке. Туалеты на
улице. Мама и
сестра пошли работать
в детский сад, а
прабабушку оформили в
школу, которая находилась в
двенадцати километрах от
места жительства. В ноябре прабабушка ещё
походила в школу, но
тёплой одежды не
было. Когда она
обморозила ноги, школу посещать
перестала. Там на Алтае
они прожили два
года. Какие- то продукты им
выдавали по спискам, но
жить было всё равно
очень тяжело.
Летом
1944 года им
разрешили уехать. Пять месяцев
они добирались до
Ленинграда, но так и не
попали в
него. Прабабушка помнит,
что началась бомбёжка и
их поезд прогнали
до станции Волховстрой. И там встал
вопрос, а стоит
ли возвращаться в Ленинград? Дом разбомблен, жить негде.
Тогда решено было
ехать дальше на
север в Мурманскую
область, где жила
родная тётя прабабушки. В
тридцатые годы её, как
раскулаченную выслали в
город Кировск, который в
то время только
начинали строить. Тётя-
Александра Гавриловна занимала
должность заведующей магазином и, естественно, жизнь стала намного
легче и сытнее. Прабабушка поступила на работу в "Северный
артельщик", где её обучили работе портнихе. Сестра прабабушки Валентина умерла в 1951 году от открытого туберкулёза,
а мама умерла в 1957 году, пролежав несколько лет, будучи парализованной.
До
сих пор моя прабабушка интересуется
политической ситуацией в стране и мире, новостями культуры и спорта.
Большое
удовольствие для прабабушки выбирать мне школьную форму. Она как опытнейший
закройщик к этому вопросу подходит очень строго и серьёзно: чтобы всё скроено и
сшито было по всем правилам, материал был из натуральных
волокон, фасон деловой, сидело все, чтобы безупречно и т.д. Поэтому благодаря
стараниям прабабушки я очень красивая ученица.
Мою
прабабушку знают все соседи дома, узнают и с уважением относятся продавцы в
магазинах. Да как же её можно не запомнить! Кто хоть раз пообщается с ней –
сразу отметить её главную черту-волю, так называемый волевой характер. С моей прабабушкой не
заскучаешь! Я её очень люблю и горжусь
ей.
Блокада
Ленинграда - трагичная и великая страница российской истории, унесшая
более 2 миллионов человеческих жизней.
Во
все времена нет большего горя, чем страдающий ребёнок. Блокадные дети - особая
тема. Рано повзрослевшие, не по-детски серьёзные и мудрые они изо всех своих
сил наравне со взрослыми приближали Победу. Эти дети - герои, каждая судьба
которых - горький отзвук тех страшных дней.
В
свете последних событий войн на Украине, Сирии я очень боюсь, чтобы не началась
война во всем мире. Я очень хочу, что бы все правители мира не допустили войны,
уничтожения, мучений народа, а особенно детей. Я желаю всем нам, чтобы мы не повторили той участи, которую перенесли
дети блокадного Ленинграда: не познали голода и холода, как моя прабабушка.
Я
теперь поняла, что только благодаря
воспоминаниям наших родных мы узнаём о
тех событиях, которые происходили с ними и в стране. Так создаётся история.
История
моей семьи - это история ещё и моей страны.
Нам, молодому поколению, важно помнить какой подвиг ради нас совершили все наши
предшественники в борьбе за свою свободу.
«Солдатская шинель»
Автор: Василий Соколов,
читатель библиотеки им. М Цветаевой, ученик 11 класса школы №60
 |
| Чередов В.В. |
Акростих "1418 дней от дня глубокой скорби до Победы"
Автор: Виктор Васильевич Чередов,
капитан пограничных войск, участник боевых действий в Афганистане, читатель библиотеки им. М. Цветаевой
(Год рождения 5 декабря 1942
года)
«Рассказ ветерана»
 |
| Крахмалина З.С. |
Автор: Крахмалина Зоя Степановна, читательница библиотеки им. М Цветаевой
Стихотворение Рябковой Елизаветы, ученицы 9 кл.,
посвящённое воинам и офицерам 160/89 Гвардейской
Белгородско-Харьковской Краснознамённой ордена Суворова стрелковой дивизии
" Мой прадед –
участник разгрома фашистской Японии "
Автор: Заречнева
Любовь Васильевна, читательница библиотеки им. М. Цветаевой, ученица 10 «А»
класса школы № 177
История России знала немало войн. Самая страшная,
кровопролитная, самая определяющая для судеб мира - война 1941 - 1945 годов.
Победа в Великой Отечественной войне явила всему миру не только мощь нашего
оружия, но и мощь русского духа. Эта победа - определяющая веха в истории нашей
страны.9 мая 2015 года исполняется 70 лет со дня Великой Победы. Всё прогрессивное человечество будет отмечать
этот праздник.
 |
| Опёнков М.А. |
Также нельзя забывать о том, что
в 2015 году исполняется 70 лет разгрому Квантунской армии Японии советскими войсками, положившему конец Второй
мировой войне.
А ещё 2015 год является юбилейным и для нашей семьи: исполнилось бы 90 лет со дня рождения герою нашей семьи,
которым мы так гордимся - Опёнкову Михаилу Александровичу - участнику Второй Мировой войны.
Великая Отечественная война не обошла ни одну семью нашей страны, и моя
семья была не исключением.
У отца Михаила была язва желудка,
поэтому на фронт он не был призван. Должна
была уйти на фронт как военнообязанная
старшая сестра Михаила – Зоя, но ей выпал счастливый случай, как
многодетной матери ей дали «броню», а на фронт ушла другая сестра Михаила –
Полина. Там она спасала жизни солдат и
офицеров, работала медицинской сестрой.
Рвался на фронт с первого дня войны и Михаил. Но он тогда ещё не достиг
призывного возраста, поэтому он остался в г. Лысково.
Все тяготы войны легли сразу на плечи всех членов семьи. Михаил был не
исключением. С утра до позднего вечера он трудился молотобойцем с отцом на
кузнице на благо победы вплоть до
призыва в армию в январе 1943 года. Попав в вооружённые силы, мой прадед как и
все новобранцы прошли курс «молодого бойца»:
жили в полковых казармах, проходили необходимую военную подготовку.
Каждый день с утра до вечера занимались на полигоне, заучивали положения
уставов, рыли окопы, стреляли по мишеням, бегали с пулеметом, бросались в
учебные атаки на «противника», овладевали техникой рукопашного боя.
Возвращались поздно вечером, донельзя усталые и, едва поужинав, ложились спать.
Спать… Спать… А чуть свет звучал зычный голос командира: «Подъём!». Он властно
вырывал из сладкого сна, в котором
каждый вновь видел родной дом.Проходил Михаил действующую военную службу в 360 отделении стрелковой дивизии в должности орудийный номер 122 мм гаубиц. В данном соединении пробыл до декабря 1944 года. А уже с декабря 1944 служил в 39 артиллерийском полку также орудийным номер 122 мм гаубиц.
3 мая 1943года мой прадед примет присягу. В рядах вооруженных сил дед мечтал о своем
участии на фронтах Великой Отечественной войны. Но реализовать себя ему
удастся только после её победного
завершения - в разгроме милитаристской Японии.
Его определили в 360 отделение стрелковой дивизии, которая будет в ходе
войны переименована в артиллерийскую. Должность прадеда в этой дивизии та же –
орудийный гаубиц.
В составе 39 артиллерийского
полка Михаил примет участие в войне с Японией. Моего прадеда посадили в г.
Горьком на поезд и отправили в забайкальский военный округ.
Самым первым и наиболее ярким
впечатлением моего прадеда явилось его прибытие на полуостров Сахалин: кругом всё горело, плавали трупы японцев в море вокруг
ленд-лизовских кораблей. Там сразу почувствовалось, что война с японцами была
уже в разгаре. Дальше начались
переходы.
Боевые действия развернулись в Маньчжурии в конце лета 1945 года. Полк
попал в неимоверно трудные природные условия - пустыню Гоби, горы Большого
Хингана, ливневые дожди, в период которых становятся совершенно неприступными
горные тропы. И вновь прибывшим надо было добраться до своего места дислокации,
разгрузиться в короткий срок и начать военные действия.
Самым первым делом за
несколько дней вновь прибывшие в действующую армию прошли «вторичный
курс молодого бойца» - надо было привыкнуть к новым природным и погодным
условиям: жили в палатках, привыкали к новому вкусу воды, проходили военную
подготовку при местных условиях. Но, не смотря на тяжёлые природные условия,
опасности, окружавшие со всех сторон, 360 артиллерийский полк пройдет славный
боевой путь, где советские солдаты и
офицеры покажут своё мужество, боевую выучку, несгибаемую силу духа.
Верным другом Советского Союза в борьбе с Японией станет Монгольская
Народная Республика. «Дружба народов», как любил вспоминать мой прадед,
была скреплена совместно пролитой кровью.
Воинственного пыла японского
милитаризма не охладило даже поражение вооруженных сил фашизма в Европе.
Интересы ликвидации второго очага войны и быстрейшего восстановления мира
диктовали жизненную необходимость быстрого и решительного разгрома агрессоров
на Востоке. Японцы были очень непредсказуемы в своих действиях в ходе войны.
Полк прадеда - артиллерийский,
значит, солдаты всегда представлены к пушкам. А пушка пушке – рознь. На вооружении у Михаила
находилась Гаубица калибром 122-мм. Это очень тяжёлая
пушка, плохо маневренная и часто ломалась. И в окружении прадеда часто
поговаривали о том, что неплохо бы иметь ленд- лизовские лёгкие и поворотливые штудебекеры. Но тяжёлая
противотанковая пушка оказалась надёжным другом моему прадеду, с которой он
обращался как с живым существом.
Особо моему прадеду врезались
в память такие случаи из войны с японцами…
Однажды, в лесу поздно
вечером, когда бой был позади, солдаты решили перекусить. Они разложили костер
и начали варить кашу. Михаил и его боевые товарищи вспоминали родной дом, рассказывали друг другу истории возле костра. И вдруг один из солдат внезапно
падает лицом прямо в костер. Все разом кидаются к нему и не могут понять в чём
дело. И тут Михаил замечает торчащий из спины нож. Солдаты быстро хватаются за винтовки.
Ещё один случай. Михаилу и двум
бойцам-товарищам поручили задание: съездить за продовольствием в ближайшую деревню. Поначалу все шло хорошо,
они приехали, погрузили мешки в машину, но вдруг неожиданно на обратном пути на них напало несколько
японских солдат. Большая часть груза была захвачена. А чудом было то, что нападавшие никого не
убили. Возможно, японские солдаты были очень голодными, и в их планы на тот
момент не входила война.
Также Михаил рассказывал о
психических атаках японцев. Они перед каждым сражением долго собирались с
духом. Со стороны это казалось очень невыносимым. Враг нами виден и он нас видит, а чего-то ждут и медлят. Бывало,
что японцы выглядели как застывшие фигуры памятников, но памятников
представлявших большую угрозу. А это была их тактика - японцы специально подолгу выжидали нападения
и могли напасть совершенно неожиданно. Советские солдаты начинали возмущаться,
но их командир быстро успокаивал. Вот
так война с японцами выработала в моём прадеде такую хорошую черту как
терпение.
Мой прадед прошёл войну с
милитаристской Японией от первого её дня до последнего. Приказом Верховного
Главнокомандующего Генералиссимуса Советского Союза И.В. Сталина от 23 августа
1945 г. № 372 моему прадеду Опёнкову М.А. будет объявлена благодарность за
отличные боевые действия в боях за освобождение от японских захватчиков
Маньчжурии и Южного Сахалина.
Будет награждён медалями: "За
победу над Японией", "События той войны на долгие годы врежутся в
память моего прадеда. Но возвращать в те события снова и снова будут его сны и
любимая настольная книга: Иссы Александровича Плиева "Через Гоби и
Хинган". Как часто любил вспоминать прадед, держа это произведение в руках
: "В этой книге всё, что было со
мной на войне…".
Служба Михаила продлилась до 1949 года
и составила 6 лет и 8 месяцев, в том числе и в контрразведовательной
организации «СМЕРШ».
Другой мой дедушка - Виноградов
Сергей Иванович - прослужил на подводной лодке техником корабельного
электрооборудования на атомных подводных
крейсерах, защищая подводные границы России.
ВСЕ МУЖЧИНЫ НАШЕЙ СЕМЬИ – ЗАЩИТНИКИ РОДИНЫ!
Советско-японская война имела огромное политическое
и военное значение. В результате войны,
СССР фактически вернул в свой
состав территории, аннексированные Японией у Российской империи
по окончании Русско-японской войны
1904—1905 годов по итогам Портсмутского мира
Южный Сахалин и, а также ранее уступленную Японии в
1875 году основную группу Курильских островов
и закреплённую за Японией Симодским договором 1855 года южную часть Курил.
Советская Армия 70 лет назад разгромила сильную Квантунскую армию Японии.
Советский Союз, вступив в войну с Японской империей и внеся весомый вклад в её
разгром, ускорил окончание Второй мировой войны.
В этом была и значительная заслуга
моего прадеда - Опёнкова Михаила Александровича. Так, моя маленькая семья
внесла большой вклад в дело борьбы и защиты от врагов горячо любимой
Родины.
Воспоминания Кисловой (Кудрявцевой)
Марии Фёдоровны
Я,
Кислова (Кудрявцева) Мария Фёдоровна, родилась 30 марта 1936 года. Когда
началась война, мне было 5 лет. Мы провожали папу на фронт. Он вёл меня за
руку, рядом шёл командир отряда. Я попросила папу привести мне с войны
в мешке живого немца. Когда командир стал выступать перед солдатами, то сказал: «Даже дети верят в нашу
Победу, вон у Кудрявцева дочь просит привезти ей живого немца в мешке». Всё
это рассказал мне папа, когда вернулся
после войны.
Библиотека им. М.И. Цветаевой представляет рисунки учащихся, посвященные Великой Победе
